– Я берусь убедить жюри: жизнь этих маленьких созданий стоитникак не меньше миллиона долларов каждая, то есть столько же, сколько любогоребенка дошкольного возраста где-нибудь в Мэриленде или Виргинии.

Это был хороший удар. Сомневаться, где находятся детскиесады и школы, которые посещают дети ответчиков, не приходилось.

В докладе Рафтера по неназванной, но совершенно яснойпричине ни словом не упоминалось о боли или муках погибших – ведь они принялисмерть во сне, вдыхая бесцветный, не имеющий запаха газ до тех пор, пока легкиене отказали. Ни ожогов, ни переломанных костей, ни запекшейся крови.

Рафтеру пришлось дорого заплатить за мнимую стыдливость.Мордехай нарисовал впечатляющую панораму последних часов семейства ЛонтиБертон: безуспешные поиски еды и тепла, снег и жуткий холод, отчаянноестремление держаться вместе, отрезанный бурей от мира салон брошенногоавтомобиля, включенный мотор и неуклонно ползущая вниз стрелка указателя уровнятоплива в баке.

В блестящем исполнении Мордехая история леденила душу. Сидяза столом жюри, я как единственный присяжный вручил бы ему пустой чек: сумму,сэр, укажите сами.

– А об их страданиях вам действительно лучше помолчать. Выне знаете даже значения этого слова!

О Лонти Бертон Мордехай говорил так, будто знал ее долгиегоды. Да, с рождения она не имела шанса стать достойным членом общества и засвою короткую жизнь совершила все ошибки, вытекающие из данного печальногофакта. Но гораздо важнее то, что Лонти была любящей матерью и изо всех силпыталась выбраться из нищеты. Она нашла силы переступить через прошлое итянулась к новой жизни, пока бесчеловечные действия ответчика не вытолкнули еевновь на улицу.

Голос Мордехая то опускался до трагического шепота, тоуносился ввысь, звеня беспощадной медью. Отчетливые слова разили без промаха.Какое же красноречие и интонационное богатство предложит он жюри?

Я знал, что во внутреннем кармане пиджака Артур всегда носитчековую книжку. Сейчас, наверное, она жжет ему грудь.

Заговорив о санкциях, Мордехай обрушил на ответчиковзавершающий удар. Цель штрафа – наказание виновного, которое должно не тольковосстановить справедливость, но и послужить назиданием для других,предотвратить повторение происшедшего. Зло, причиненное его клиентамсостоятельными людьми, лишенными даже капли милосердия, не имеет прощения. Кнарушению закона ответчиков толкнула жадность. Процедура предусматриваетпредупреждение жильцов о выселении не менее чем за тридцать дней. Обитателисклада имели возможность пережить в тепле самую тяжелую часть зимы. Но отсрочкавыселения автоматически аннулировала сделку “Ривер оукс” с министерством почт.Обоснованность наложения штрафных санкций являлась бесспорной, и в поддержкежюри Мордехай не сомневался.

Равно как и я. В этом отдавали себе отчет Артур, Рафтер ивсе остальные, которые не могли дождаться, когда мой друг закончит говорить.

– По данному вопросу нас устроят пять миллионов, и ни центомменьше, – подытожил Мордехай свое выступление.

В наступившем молчании Де Орио сделал пометку на листе иперешел к следующему пункту повестки дня.

– Вы принесли досье? – повернулся он ко мне.

– Да, сэр.

– И готовы вернуть его?

– Да, сэр.

Мордехай раскрыл потрепанный кейс, извлек из него папку ипередал в руки служителя, тот положил ее на стол перед судьей. Десять долгихминут судья листал документы.

– Собственность возвращается законному владельцу, мистерДжейкобс, – поднял наконец голову Де Орио. – В соседнем зале ждет рассмотрениязаявленное вами уголовное дело. Я говорил о нем с судьей Киснером. Что вынамерены теперь предпринять?

– Если остальные вопросы будут улажены, сэр, мы снимемобвинения.

– Вы согласны, мистер Брок?

Еще как, черт побери!

– Да, ваша честь.

– В таком случае пойдем дальше. Фирма “Дрейк энд Суини”против Майкла Брока, жалоба о нарушении профессиональной этики. МистерДжейкобс, посвятите нас в суть.

– Безусловно, ваша честь.

С юношеской гибкостью поднявшись с кресла, Артур довел досведения присутствующих причины, побудившие фирму выступить против своегобывшего сотрудника. Говорил Артур без всяких личных выпадов и не употребил ниединого резкого слова. Необходимость выступать по этому вопросу, казалось, недоставляла ему никакого удовольствия.

Юрист старой школы, он боготворил моральные устои профессиии являлся образцом их соблюдения. Естественно, фирма да и сам он никогда непростят мне греха, но ведь мое несоответствие стандартам явилось точно таким жепродуктом царящей в фирме атмосферы, как и действия Брэйдена Ченса.

В заключение Артур подчеркнул: поведение Брока не можетостаться безнаказанным. Оно расценивается как вопиющее нарушение служебногодолга. Конечно же, Майкл Брок – не закоренелый преступник, поэтому фирма слегкостью откажется от обвинения в краже со взломом. Однако он юрист, причемотличный, а значит, обязан отвечать за свои поступки. Жалоба на нарушениепрофессиональной этики при любых условиях остается в силе.

Доводы Артура были логично обоснованы и хорошо представлены.Они убедили меня.

– Мистер Брок, – обратился ко мне судья, – у вас естьчто-нибудь в ответ?

Я не готовился к выступлению, однако поднялся и, глядяАртуру прямо в глаза, без всякого стеснения сказал то, что чувствовал:

* * *

– Мистер Джейкобс, я всегда уважал вас и уважаю сейчас. Ябыл не прав, взяв досье, и уже тысячу раз пожалел о содеянном. Мне нужна былазакрытая информация для доброго дела, но знаю, это не оправдание. Прошупрощения у вас, фирмы и у компании “Ривер оукс”, вашего клиента.

Позже Мордехай сказал, будто смирение, прозвучавшее в моихсловах, настолько согрело души присутствующих, что в зале заметно потеплело.

А потом Де Орио поступил по-настоящему мудро. Он обратился кбудущим искам. Исключая Лонти Бертон и Девона Харди, в списке числилосьпятнадцать человек.

– Если вы признаете свою ответственность, мистер Джейкобс, –молвил судья, – продолжим тему компенсации ущерба. Сколько вы готовы предложитьостальным выселенным?

Пошептавшись с Рафтером и Маламудом, Артур ответил: